«Стихи о войне…»

Советская поэтесса Юлия Друнина начала писать стихи еще в 11-летнем возрасте, а печататься начала с 1940 года. В 16 лет поэтесса ушла на войну, что оказало огромное влияние на всю ее дальнейшую жизнь и творчество.После войны Юлия Друнина принимает активное участие в литературной жизни СССР: активно печатается, выступает на литературных вечерах и совещаниях. При этом военная тематика стихотворений для Друниной является лейтмотивом во всем ее дальнейшем творчестве. Но несмотря на это, в ее сборниках можно встретить стихи о любви и жизни.
Хотя жизненный путь у Юлии Друниной был тяжелым и крайне необычным для девушки, она все равно оставалась крайне романтичной личностью, что в последствии стало для нее фатальным.

Друнина отправилась на борьбу с немецко-фашистскими захватчиками семнадцатилетней девочкой. Примерно в середине войны она попала в 667-й стрелковый полк 218-й стрелковой дивизии. Вместе с молодой поэтессой в нем служила санинструктор Зинаида Самсонова, погибшая в 1944 году в ходе боя за белорусскую деревню Холма (Калинковичско-Мозырская наступательная операция). Она пыталась вынести раненого солдата с нейтральной полосы, но пуля немецкого снайпера остановила храбрую девушку. После смерти Самсонова была удостоена почетного звания Героя Советского Союза. Именно ей Юлия Владимировна адресовала одно из своих самых проникновенных и трагических стихотворений о войне — «Зинка». Произведение было крайне популярным среди солдат. Многие бойцы советской армии знали его наизусть.Впоследствии Друнина и в прозе вспоминала о дружбе с Самсоновой. По словам Юлии Владимировны, девушек в батальоне было всего двое. Спали они на одной шинели, укрываясь другой, ели из одного котелка. Как при таких обстоятельствах не возникнуть дружеским отношениям? 

Памяти однополчанки — Героя Советского Союза Зины Самсоновой
1

Мы легли у разбитой ели.

Ждем, когда же начнет светлеть.

Под шинелью вдвоем теплее

На продрогшей, гнилой земле.

— Знаешь, Юлька, я — против грусти,

Но сегодня она не в счет.

Дома, в яблочном захолустье,

Мама, мамка моя живет.

У тебя есть друзья, любимый,

У меня — лишь она одна.

Пахнет в хате квашней и дымом,

За порогом бурлит весна.

Старой кажется: каждый кустик

Беспокойную дочку ждет…

Знаешь, Юлька, я — против грусти,

Но сегодня она не в счет.

Отогрелись мы еле-еле.

Вдруг приказ: «Выступать вперед!»

Снова рядом, в сырой шинели

Светлокосый солдат идет.

2

С каждым днем становилось горше.

Шли без митингов и знамен.

В окруженье попал под Оршей

Наш потрепанный батальон.

Зинка нас повела в атаку.

Мы пробились по черной ржи,

По воронкам и буеракам

Через смертные рубежи.

Мы не ждали посмертной славы.-

Мы хотели со славой жить.

…Почему же в бинтах кровавых

Светлокосый солдат лежит?

Ее тело своей шинелью

Укрывала я, зубы сжав…

Белорусские ветры пели

О рязанских глухих садах.

3

— Знаешь, Зинка, я против грусти,

Но сегодня она не в счет.

Где-то, в яблочном захолустье,

Мама, мамка твоя живет.

У меня есть друзья, любимый,

У нее ты была одна.

Пахнет в хате квашней и дымом,

За порогом стоит весна.

И старушка в цветастом платье

У иконы свечу зажгла.

…Я не знаю, как написать ей,

Чтоб тебя она не ждала?!